Сержант Сагара расслаблено откинулся на спинку кресла. Самолет оторвался от взлетки аэропорта «Хатидюдизима». Миссия завершена. Больше не нужно изображать школьника. Японская литература забывается, как ночной кошмар. Мисс Чидори осталась под опекой Тени. Опытный разведчик лучше справится с охраной, Соске же займется привычным делом. Кроме того, нужно привыкать к «Арбалету». Непонятный «Лямбда-Драйвер», опять же. М-9 не справятся с новыми бронероботами противника, оснащенными этой таинственной системой. Только Сагаре, как оказалось, выпало стать у них на пути. Защитить сослуживцев. Единственную семью, что у него есть.
Сержант поерзал, устраиваясь. Три часа лету, можно вздремнуть.
- Э-хэй! Соске! – Вебер светится радушием, того и гляди облапает, - ну что, попрощался с Канаме?
- Нет. – Сержант пожал протянутую руку, поправил лямку вещмешка. – Зачем?
- Но как же? – округлил глаза Курц. – Вы же… у вас же…
- У нас что?
- Ну там… обнимашки-целовашки, романтика всякая…
- У тебя неверные сведения. Мисс Чидори – охраняемый объект, не более того. Миссия завершена, теперь мне не нужно о ней думать.
- Ну ты кретииин, - протянул блондин, хватаясь за голову. – Поверить не могу…
До кубриков отряда SRT шли молча. Курц отходил от шока, Соске погружен в себя. Скоро идти на доклад к начальству.

- Сержант Соске Сагара прибыл для дальнейшего прохождения службы, мэм!
Капитан Тестаросса вернула салют.
- Вольно, сержант, - звякнул хрустальный колокольчик. – Как дела в Токио?
- Без происшествий, мэм! Противника не обнаружено. Квартира передана соответствующим службам. Оборудование и мебель погружены в трейлер и отправлены в порт. Личные вещи эвакуированы лично.
- Понятно… - пальчики Тессы барабанят по столешнице. – А ваши друзья? Вы попрощались?
- Друзья, мэм? – Сагара позволил себе чуть удивиться. – Вы имеете в виду одноклассников мисс Чидори? Мои друзья здесь, мэм. В школе – только гражданские.
Тестаросса замерла, серые глазищи непонимающе распахнулись.
- В-вы серьезно? – пролепетала она. – Но в школе вы вели себя вполне дружелюбно… я прекрасно помню…
- Это часть прикрытия, мэм, - отбрил сержант. – Стиль поведения, принятый среди гражданских.
- А мисс Чидори?
- Не понял вопроса, мэм.
- Ну-у-у… вы же были… довольно… близки…
Последние слова еле вышептала. Ох, как не легко они дались! Тщательно скрываемые чувства перехватили дыхание. Господи, неужели он…
- Не понимаю о чем вы, мэм, - вытянулся Соске. – С охраняемым объектом нельзя поддерживать близких отношений. Это может повредить заданию.
Тесса впилась взглядом в лицо Сагары. Тот прямо и честно глядел на командира. Вдруг сердце пропустило удар. Тереза смотрит так… эти глаза… Удержать невозмутимость стоило чудовищных усилий.
«Похоже, не врет, - в груди девушки разлилось приятное тепло. – Это значит… значит… ОН БУДЕТ ТОЛЬКО МОИМ!»
Капитан чуть в пляс не пустилась. Наконец-то! Напрасно тряслась, что Соске психанет, получив приказ. Теперь можно смело переходить в наступление.
- Отлично, сержант, - Тесса едва удержалась от радостного смешка, - вы свободны до завтра. Отдыхайте.
- Есть! – деревянно развернувшись, сержант покинул кабинет.
Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Тереза испустила торжествующий вопль. Не удержавшись, сорвалась с кресла в победном танце.
- Соске только мой! Соске только мой! – повторяла она нараспев.
Каблучок зацепился за край ковра, капитан рухнула, пятая точка отозвалась болью.
«Уй, досадно».

Соске меж тем расправлялся с обедом. Стандартный рацион не особо балует вкусом, но сейчас Сагаре хоть кирпич положи – сгрызет и не заметит. Из головы не уходит лицо командира.
Ее взгляд. Серые озера, искрящиеся странным светом. Что в них? Как странно. Будто насквозь видит. Не льдистый прищур Калинина, что пронзает клинком. Тереза смотрела так… так… тепло?
Да. Тепло. Греюще. И разжигающе.
Далекий от романтики сержант не находил слов, чтобы правильнее сформулировать. Непонятно, как объяснить себе. Что в этом взгляде? Радость от возвращения подчиненного? Или еще что-то? И почему капитан не идет из головы?
Соске вдруг осознал, что командир еще и очень красивая девушка. Недаром жилые помещения персонала пестрят ее портретами. Нежный овал лица, тонкая миниатюрная фигурка… и мундир совсем не портит…
Парень запунцовел. Уши можно использовать вместо обогревателя. Острое желание увидеться с капитаном захолонуло грудь. С капитаном? До сих пор так называет даже в мыслях. Но ведь есть еще имя. Тереза Тестаросса. Тесса.

Сержант Сагара тупо пялится в обзорный экран. Перед «Арбалетом», метрах в пятидесяти, рядок макетов бронероботов. Нужно поразить энергией Лямбда-Драйвера. Чертов агрегат битый час отказывается работать.
- Ал, я не понимаю. Почему снова отказ системы?
- Вы недостаточно сосредоточены, сержант. – Бездушный голос рождал желание разнести приборы и вмазать по блоку ИИ. – Анализ телеметрии исключает другие причины. Нужна концентрация. Воля. Желание победить.
- Черт подери! Да хочу я, хочу победить! Только об этом и думаю!
- Неверно. Вы злитесь и мечтаете, чтобы это закончилось.
У Соске вытянулось лицо. Чертова жестянка попала в точку.
- Ты что, мысли читать научился?
- Никак нет. Анализ поведения и реакций на внешние раздражители. В данный момент ваша мимика сигнализирует, что вы жаждите чьей-то крови. Допускаю, что моей.
- Гр-р-р… это ты так пошутил?
- Так точно. Вам необходимы положительные эмоции. Позвольте рассказать один анекдот…
- Заткнись!
- Императив «Заткнись». Активация.
Соске бессильно опустил голову. Аллах милосердный! Нужен перерыв.
Кажется, есть одно местечко, где можно привести мысли в порядок.

Ласковый шум прибоя, ослепительно желтый песок. Солнце помалу клонится за горизонт. Тишь да гладь. Удочка замерла в крепких ладонях, поплавок колышется на мелкой волне.
Сагара упивался покоем. Вот чего так не хватало издерганному сержанту. Хорошо-то как!
- Сержант Сагара? – раздалось позади тоненькое.
Соске подпрыгнул, как ужаленный. Замер во фрунт. Развернулся.
- Я, мэм!
- Что вы здесь делаете? А как же тренировка?
- Виноват, мэм! Подготавливаю психику к активации Лямбда-Драйвера, мэм!
- Вот как? – Тереза коснулась пальчиком подбородка. – Ну, тогда не буду вам мешать. Извините.
- К-капитан… - Соске дивился своей храбрости, - разрешите вопрос, мэм!
- А? Да-да, конечно. Слушаю вас.
- Мэм, прошу прощения, это, конечно, не мое дело… но… что ВЫ здесь делаете?
Тесса опустила глаза, став похожей на провинившуюся школьницу.
- Ну… я часто прихожу сюда, когда есть свободная минутка. Ведь это ваше любимое место, не так ли, Сагара-сан?
- Т-так точно, - сержант тоже перешел на японский.
- Вот именно поэтому. Я… - щечки мило покраснели, - я представляю, как вы тут сидите, с удочкой, а рядом… рядом…
Соске захлестнуло какое-то непонятное чувство. Командир специально приходит… и думает о нем? Она… н-но не значит ли это…
Аллах! Пальцы дрожат в нахлынувшем желании коснуться алебастровой кожи. Хочется стать на колени перед сереброволосой статуэткой, заглянуть в серые омуты, сказать… что-нибудь приятное.
- Капитан… - вышептал Соске. Самоконтроль дал трещину. – Тереза…
Тесса подняла голову, ресницы искрятся влагой.
- Разрешите обратиться не по уставу.
- Разрешаю, - шепнула та.
- Т-тереза. Вы – очень дорогой для меня человек. Я горжусь, что служу с вами. Но… вы не только прекрасный командир, но и… удивительная девушка. Красивая, умная, веселая. Вы однажды сказали, что мы друзья. Я… я счастлив быть вашим другом, Тесса.
Тестароссу как лампой осветили. Такого радостного лица Соске никогда не видел.
- Сагара-сан… Соске… вы… ты… - капитан захлебнулась эмоциями. Сержант оглянуться не успел, как тонкие пальчики вцепились в его ладонь. – Это правда? Я не сплю?
Соске пронзила будоражащая волна от ее рук. Голове стало легко-легко, как от кровопотери.
- Никак нет, - выдавил он хрипло. – Не спите.
- Тогда… я… давно хотела сказать вам… - ладонь сержанта сжали тиски, будто Тесса боится, что он вырвется и убежит. – Сагара-сан… я…
Тереза резко выдохнула, серые и карие глаза встретились.
- Я люблю вас, Сагара-сан.
Соске замер соляным столбом. Любит? Меня? КАПИТАН?!
В голове сшибаются тайфуны и смерчи. Аллах Милосердный! Как же так? Так вот что значит тот взгляд… и этот, от которого не могу оторваться…
Повисла звенящая тишина.
- А… а вы? – робко пискнула Тесса, не в силах больше терпеть.
- Э-э… что я? – не понял сержант.
-В-вы… вы любите меня? – Терезу несло, девушка обмирала в сладком ужасе от своего нахальства. Но остановиться не смогла бы, даже захоти.
- К-кажется да, - пробормотал Соске, окончательно потеряв сцепление с реальностью.
- Скажите же это как полагается.
Сагара нервно сглотнул. Сказать. Да, он должен. Он в это верит. Все стало на свои места. И нервы, и жар в сердце, и чудный образ с пепельной косичкой.
- Тереза, я люблю вас.
Та едва не грохнулась в обморок. Лицо такое, съест лимон и не заметит.
- Тогда… поцелуйте меня.
Медленно, боясь спугнуть, их губы сближались. Тесса в упоении закрыла глаза.
Сладкий миг касания. Чудесное ощущение вымыло остатки мыслей. Вселенная перестала существовать. Остались лишь он, она и любовь. И больше ничего не нужно.

Рассевшийся на вершине одного из пиков-близнецов Вебер опустил бинокль.
- Вот же паразит! – довольно хлопнул он по бедру. – Командира охмурил. Далеко пойдет!

А ведь на том сайте она долго пустой оставалась

Токио вторые сутки омывает промозглый дождь. Свинцовые тучи вольготно разлеглись от горизонта до горизонта, мокрые шпили небоскребов тонут в клубящейся взвеси. Немногие ночные прохожие пестрят разноцветными дождевиками, разномастные зонты укрывают от водяных копий. На редкость мерзкий конец октября.
Соске тихонько зашел в подъезд. Ладонь отерла мокрое лицо, смахнула со лба налипшие пряди. Выросший в засушливом климате сержант органически не переваривал сырость.
«В Афган бы такие ливни, -мелькнула сердитая мысль, -такие б сады цвели!»
Скрипя по линолеуму мокрой резиной сапог, сержант двинул к лифту.
Вечерок выдался тот еще. После занятий пришлось бегать с поручениями председателя школьного совета, разносить документацию по адресам разных контор, так или иначе связанных с Министерством образования, ждать в очередях, толкаться среди переполненного транспорта… хорошо еще, Чидори осталась в школе, не пришлось заботиться о ее безопасности. Для таких случаев на подстраховке незримо присутствует Тень. Не сказать, чтобы Соске полагался на агента Информационной службы, особенно после Гонконга, но это лучше, чем ничего.
Вот и родная дверь. Наконец-то можно отогреться и высушить отсыревшую форму. Позвонить Чидори, проверить, как она там…
Стоп! Сержант выхватил Глок, прислонился сбоку от двери. Волосок на косяке нарушен. Черт! Кто-то проник в квартиру!
Прислушался. Донесся приглушенный плеск. Что? Злоумышленник принимает душ? Или пустил воду, чтобы заглушить какие-то приготовления? Дьявол!
Медленно протянул руку, толкнул дверь. Хм, ловушки нет. Из внутреннего кармана появилось зеркальце на длинной спице. Сел на корточки, нехитрое приспособление позволило заглянуть в прихожую. Никого. Мокрые следы на ковре, туфли… туфли? Чужая обувь? Диверсант разулся? Что здесь происходит?
Аккуратно двинулся в квартиру, стараясь ступать бесшумно. Проклятый дождевик так и норовит выдать шорохом.
Тщательный обыск привел к обескураживающим выводам. Кто-то беззастенчиво плескается в душе. Вещи не тронуты, жучков не подсажено. Из посторонних вещей лишь обувь и широкий непромокаемый плащ неприметной расцветки. Черт знает что. Таинственный гость имеет ключи от квартиры, следов взлома нет. Кто-то из коллег приехал без предупреждения? Курц или Мао? Нет, туфли мужские, но размер явно не Вебера. Маловаты. Что ж, разберемся.
Притаившись у двери в ванную, Сагара приготовил Глок.
Журчание душа стихло, шорох полотенца, перестук каких-то баночек, неразборчивый шум. Дверная ручка медленно пошла вниз.
Отработанным приемом, Соске подмял жертву. Заломив руку, приставил дуло к затылку.
-Не двигаться. –отрывисто скомандовал он. – Кто ты и что здесь делаешь?
Цепкий взгляд оглядел добычу. Челюсть поползла вниз.
Недлинные черные волосы, изящные линии рук, стройная фигурка замотана в банное полотенце. Женщина. Незнакомая. Что за черт?
- Отпусти, -голос пленницы грудной, чуть хрипловатый. Зрелый. – Я не враг. Мифрил.
- Почему я должен тебе верить?
- Имя «Тень» о чем-нибудь говорит? Информационный отдел. Миссия – прикрытие Канаме Чидори от возможного похищения.
- Тень? – Соске и не думал расслабляться, - не факт. Могла узнать имя. Не доказательство.
- Кретин. Помнишь, о чем мы говорили по телефону? Перед тем, как тебя отозвали?
- Я-то помню. А тебе откуда знать?
- Нет, ты верно дурак! – и та пересказала в двух словах содержание беседы. – Ну? Будь я самозванкой, не знала бы таких подробностей. Да отпусти же, больно!
Сагара медленно сполз с жертвы. Та поднялась, массируя затекшую руку. Полотенце немного сползло, пришлось прижимать локтем.
- Ну, допустим. –сержант хмуро глядит на тонкие азиатские черты лица, похоже китаянка. – Тогда зачем понадобилось забираться ко мне? Ты же должна следить за квартирой Чидори, нет?
- Должна, должна, - пробурчала Тень, сердито кутаясь в полотенце. – А что снаружи творится, ты видел? Вторые сутки мокну, на ветру и холодине! Да в такую погоду ни один террорист на дело не пойдет! Никуда она не денется, Чидори твоя!
- Э-э-э… ты же профессионал… должна стойко переносить…
- Я еще и женщина, если не заметил, - отбрила та. Развернулась, босые ступни прошлепали в комнату. Села на диван, поджав стройные ноги.
- Будь добр, завари чай. Я замерзла, лежа на холодном полу, знаешь ли.
Все еще в ступоре, Соске двинул на кухню.
Поставил чайник, наполнил заварочник. Чихнул.
«Черт! С этими сюрпризами я и раздеться-то не успел!»
Повесив дождевик, нырнул в спальню. Тень проводила смущенного сержанта насмешливым взглядом. Переоделся в сухое, разлил ароматный напиток по чашкам.
- Держи, - поднос опустился на тумбу. Сел рядом, чашка приятно греет ладони. Тень отхлебнула из своей, поморщилась.
- Тоже мне, японец. Чай готовить не умеешь.
- Ну и что? – Соске покосился на хамку. Взгляд ожгло задравшееся полотенце, дернулся, метнувшись в другую сторону. – Я и не обязан. Лучше объясни, почему пришла именно ко мне. Есть же место, где ты спишь.
- Ну да. – Тень картинно хмыкула. – Есть. Конура в дешевом клоповнике. Грязь, вонь и антисанитария. Бррр!
- Не можешь снять что поприличнее?
- Могу. Но нельзя светить документами, будь они хоть трижды надежны. Конспирация, чтоб ее. Меня же нет. Совсем. Я – Тень.
Горько рассмеялась, точеный профиль исказила печаль.
- У тебя выпить есть?
- Э-э-э… в смысле?
- Алкоголь, дубина. Я промерзла до костей, даже душ не помог! Тебе, кстати, тоже не помешает.
- Да я не держу спиртного, - развел тот руками.- Не пью. Если только… спирт пойдет?
- Ого! – вскинулась гостья, - тащи давай! И воды! И стаканы! Да чего сидишь, шевелись!
Сагара вернулся минуту спустя. Опустил рядом с чашками графин, два стакана. Из-за пояса вынырнула железная фляга.
- А говорил не пьешь! – Тень бесцеремонно сграбастала емкость, отвернула крышку. В на треть пустые чашки полилась прозрачная жидкость, ноздри шибануло резким запахом.
- Н-нет, это для протирки оптики, - запунцовел сержант. – Контакты в оборудовании хорошо чистит… рану обработать…
- Конечно-конечно. На, пей.
Соске осторожно пригубил. Чуть не выплюнул.
- Г-гадость!
- Давай-давай, - сощурилась китаянка. – Считай, что лекарство. Простудиться хочешь?
- Никак нет. – Сделал уверенный глоток, по телу разлилась волна жара.
Помолчали, прихлебывая.
Щеки Тени заливает румянец, откинулась на спинку дивана, упругая грудь топорщит полотенце.
– Я полгода так живу. Убогая конура, вечные дежурства по крышам, противный фастфуд всухомятку. Я не могу поплескаться в нормальной ванне! А домашняя еда? Х-ха! Мечты. Бесконечные переодевания, смена личин… знаешь, а я играла в театре. Давно, правда. Хм…
Потянулась к фляге, спирт плеснул в опустевшие чашки. Разбавила водой.
- Ты представить не можешь, как это тяжело. Кроме отчетов командованию, словом не с кем перемолвиться.
- Не говоря уже о чем-то большем, - добавила она загадочно. – А я же живая! Понимаешь? Здоровая женщина с нормальным темпераментом! Блин.
Сагара отметил, что голос Тени слегка теряет четкость. Правда, и сам чувствовал непривычное расслабление. Голову будто в слой ваты закатали, в теле непонятная легкость. И кажется совершенно естественным сидеть так, с таинственным агентом, пить разбодяженый спирт и болтать за жизнь. Только ее последние слова… хм, о чем она? При чем тут темперамент?
- Прости. – Тень переменила позу, сев по-японски, лицом к сержанту. Рука легко коснулась его плеча. – Прости, что тогда наговорила гадости. Ты… ты отличный оперативник. Твое чутье… прости, что дразнила, наводя прицел. Понимаешь…
Замолкла, раскрасневшееся лицо виновато опущено, пальчики трогательно теребят край полотенца.
- Понимаю что? - обронил Соске недоуменно.
- Зависть, – выдохнула она, решившись. – Зависть и ревность. Ты необыкновенный, Соске. За эти месяцы я хорошо изучила, что ты за человек. Канаме… сказочно повезло, что ты рядом. И когда вижу, как вы там… вдвоем… и забавные проишествия в школе, и как лупит тебя веером… а я одна. На крыше, в парке, среди безликой толпы. В стороне.
- Меня сильно тянет к тебе, Соске. – Тень резко подняла взгляд, глаза искрятся, по щекам мокрые дорожки. – Да! Я старше, но ничего не могу с собой поделать! Хочу быть с тобой, понимаешь? Там, снаружи, холодно и одиноко! Хочу тепла. Твоего тепла. Побудь со мной, Соске. Хотя бы сегодня! Пожалуйста.
Робко потянулась к нему. Пораженный признанием Сагара не нашел сил отстраниться. Ее лицо все ближе, слышен жар дыхания, глаза томно полузакрыты…
Момент касания отдался дрожью в теле. Мягкие пылающие губы требовательно прижались к его. Узкие ладошки коснулись горячих щек. Соске почувствовал, что зубов коснулся ее язычок. Жадно зашарил, требуя открыться. Организм подчинился, не спросив хозяина.
Тень буквально впилась в сержанта. Новые ощущения затопили сознание. Так вот он какой, настоящий поцелуй… и неистово-нежный язычок… восточные сладости… рахат-лукум…
Он попробовал ответить встречной лаской. Вышло неуклюже, но девушка, казалось, того и ждала. Легкие, дразнящие, провоцирующие прикосновения. Соске постепенно включался в игру. Наращивал активность, все более распаляясь.
Тонкие пальчики поползли вниз, пробежались по груди. Ниже, ниже, уже у пояса, настойчиво тянут майку из брюк. Нырнули под тонкую ткань, мускулистый живот обожгло прикосновение ладоней.
- Ох-х-х… - простонала Тень, с трудом прервав поцелуй. – Как хорошо… А ты дрожишь. Первый раз?
Соске смог лишь кивнуть.
- Ну ничего, - ободряюще шепнула та, мягко улыбнувшись. – Расслабься. Я все-все покажу. Просто доверься мне.
Футболка улетела в сторону. Тень двинула плечами, полотенце скользнуло по коже, открывая высокую грудь. Аккуратные кончики смотрят на Сагару боевыми лазерами. Брюки стали явственно жать.
- Нравится? – хихикнула искусительница. – Прикоснись. Не укусят.
Дрожащая рука поползла к манящим полусферам. Несмело коснулась кончиками пальцев, отдернулась.
- Смелее, смелее.
Ладонь прошлась по атласной коже. Непередаваемое ощущение. Так тепло, так мягко. Хочется гладить снова и снова, нежно сжимать, коснуться губами…
Соске не сразу заметил, что брючный ремень расстегнут. Настойчивые пальчики нашаривают пуговицы. Дернулся, но Тень держит крепко.
- Не бойся, глупый. Все хорошо.
Шваркнула «молния».
-Привстань-ка.
- М-м-может свет выключить? Я… это…
Тень понимающе улыбнулась.
- Ну, если стесняешься, то ладно.
Бесстыдно прошлепала к выключателю, Соске не мог оторвать взгляда от ладной фигурки. Задержала палец на кнопке, аппетитное тело чуть выгнулось, дразнясь. Комната погрузилась во тьму, лишь огни города позволяют различать силуэты.
Мягко ступая, подошла к дивану, требовательно ухватилась за ремень. Сержант деревянно поднялся, ноги ватные, грудь захолонуло предчувствие чего-то восхитительного. Голова пуста, как погремушка.
Тень прильнула к поджарому телу. Холмы груди расплескались о сухие мышцы, руки обвили шею, губы нашли друг друга. Обоих охватило пламя. Соске несмело коснулся ее обнаженной спины. Принялся неловко поглаживать, инстинктивно опускаясь ниже. Привычные к оружию ладони легли на упругие ягодицы.
Девушка вжалась плотней, будто стремясь раствориться в Сагаре. Губы перескочили на его шею, прокладывая дорожку влажных поцелуев. Ниже, еще ниже. Ключица. Пластина груди.
Жаркие губы обхватили сосок. Соске вздрогнул, как под током. Из горла вырвался легкий стон.
Тень спускается ниже, стала на колени, юркий язычок подбирается к последнему бастиону. Ловкое движение, и крепость пала.
- Вот ты где, – промурлыкала она, массируя опытной рукой. – Поздравляю, вполне неплохо.
Соске стоял ни жив ни мертв. Задрал голову, стыдясь смотреть. Нежные поглаживания идут по всей длинне, рождая сладкие муки. С ума сойти! Так стыдно… и так приятно. Он почти ненавидел себя в этот момент, но нет сил остановить экзекуцию.
Вершины коснулось что-то влажное и горячее. Приняло в себя, наслаждение подскочило на порядок. Ритмичные движения рвут остатки самоконтроля. Дыхание стало прерывистым, блаженный стон, напряжение достигло пика. Бедра задвигались в такт, руки легли на девичьи плечи, стон сменился звериным рыком. Низ живота буквально взорвался, сотрясая тело. Соске почувствовал, что из него что-то выплескивается, толчками покидая тело. Блаженное расслабление заставило пошатнуться.
Энергичные ласки сменились легким поглаживанием, Тень поднялась с колен.
- Я сейчас, - нежно прошептала она, направляясь в ванную. – Расстели постель. Все только начинается.
Сагара сдернул покрывало. Колотит нервная дрожь, в паху саднящая слабость. Шайтан, так вот оно как бывает! Жгучее женское тело, поцелуи, ласки…
От бывших товарищей-наемников, еще до Мифрила, слышал, что такие вещи делают только продажные женщины. Не уважающие себя, достойные лишь презрительного броска купюры. Соске помотал головой. Дураки. Ограниченные идиоты. Врятли им делали это, вкладывая хоть каплю чувства, искренне стремясь доставить удовольствие. Иначе не говорили бы так. Настоящую нежность не купишь.
В его глазах Тень достойна самой горячей благодарности. И ответной ласки.
Девушка вошла неслышно, переполненный впечатлениями Соске и ухом не повел. Прижалась к спине, обхватив тонкими руками. Ресницы защекотали кожу.
- Тебе понравилось? – шепнула тихонько.
- Очень, - отозвался тот, поворачиваясь в кольце ее рук. – Это было… даже не знаю… здорово? Так можно сказать?
- Можно, - хихикнула Тень. – Тебе все можно, милый. Пойдем.
Плавно опустились на постель, не размыкая объятий. Тень закинула ногу на бедро Соске, прижалась низом живота. Будто спичку бросила в лужу бензина, Сагара зажегся мгновенно. Потянулся к ее губам, неистовая жажда ведет руки, шарящие по сочному телу.
- О-ох, - счастливо вспикнула та, выгибая спину. – Быстро учишься, Соске.
Влажная шерстка шаловливым котенком трется о его ногу, Тень нежно постанывает, пальчики зарылись в густую шевелюру сержанта. Направили голову вниз. Соске обнаружил перед глазами налитую грудь, потянулся губами. Язык атаковал напрягшийся сосок, девушка вздрогнула, томный всхлип был Соске лучшей наградой. Как мог нежнее, он продолжил ласку, то сжимая губами, то буквально вбирая в себя сладкую вершинку. Рука Тени перехватила его ладонь, опустила на другую грудь. Сагара понял без слов, загрубелые пальцы начали осторожно массировать, стараясь не нажимать слишком сильно. Тень сладко стонет, не прекращая работу бедрами, тяжелое дыхание становится резче, ритмичней.
Резкое движение гибкого тела, и Соске лежит на спине, оседланный распаленной Тенью. Ее рука скользнула вниз, сомкнулась на желанной плоти. Сагара приготовился к чуду. Нежная ладошка подвела к пылающей щели, прикосновение вызвало у обоих жаркий выдох, повела вперед-назад, обильно смачивая соком.
Плавным толчком Тень впустила его в себя. Голова девушки откинулась в экстазе, Соске ощутил, как острые коготки царапают грудь. Внизу горячо, влажно и тесно. Непередаваемое ощущение. Почти как недавно, только не в пример острее. Сильнее. Уютней.
- М-м-м-м… как долго я ждала, - Тень погладила его по щеке, - сколько мечтала. Соске… тебе хорошо?
- Да-а-а… - простонал тот, пожирая ее глазами.
Счастливо улыбнувшись, Тень начала медленно двигаться. Бутон удовольствий то поглощал полностью, то почти выпускал из себя. Ритмичный полустон-полурык сам собой рвется на волю, в такт движениям. Партнерша вторит ему не хуже пантеры.
Движения становятся резче, агрессивней. Тень буквально нанизывает себя на каменно-твердую плоть, увеличивая темп. Откинулась назад, серебристый свет из окна осветил колышущуюся грудь, подтянутый живот, покрытый бисеринками пота. Прекрасней зрелища Соске в жизни не видал.
Ритмичные постанывания девушки сменили тон, став отрывистыми всхлипами. Звериная похоть и чистая радость сплелись в них воедино, Тень просто лучится счастьем.
Резче, еще. Быстрее, быстрее…
Соске буквально изнемогает под этим напором. Тело напряжено, близится разрядка. Мучительное желание извергнуться в наездницу пронзает мозг с каждым движением.
Тень издала оглушительно сладкий вопль. Бедра девушки плотно прижались к его, естество Сагары сжало плотное кольцо, ее била крупная дрожь, пальцы впились в дубленую шкуру сержанта. Не в силах вынести, Соске выгнул спину, резкая вспышка наслаждения почти погасила сознание. Он почувствовал себя вулканом, извергающимся в жаркую влажную ночь.
Соске откинулся на подушку. Глаза расширены, сердце неистово бьет в ребра. Аллах милосердный! Это… это было… совсем не так, как представлялось. Хвастливые россказни сослуживцев, собственные наивные представления… ничего общего с волшебством, что подарила Тень. В теории все казалось простым, даже утилитарным. Физиологический процесс, не стоящий особого внимания. Как спину почесать. А тут… ох-х-х… пьянящая сладость, огненный вал наслаждения. Эйфория.
Тень облегченно положила голову на грудь сержанта. Не выпуская его из себя, покрыла поцелуями шею, щеки, добралась до губ. В этот раз в поцелуе не было неистовой жажды, лишь чистая нежность, трогательная благодарность, сытое умиротворение. Соске ласково погладил по мокрой спине, оба тяжело дышат, постепенно успокаиваясь.
- Ох-х, Соске, - счастливо выдохнула Тень, щекоча грудь ресницами, - до чего же хорошо…
- Так… точно.
- Дурашка, - игриво стукнула по груди. – Хоть сейчас брось армейские замашки. Тебе понравилось?
- Просто слов нет. Никогда не думал, что это может быть… так. Спасибо тебе.
- И тебе спасибо, - серьезно отозвалась та. – Представить не можешь, как мне это было нужно. Я счастлива, Соске. Очень счастлива сейчас. Не хочу, чтобы ночь кончалась.
- Но еще и полуночи нет.
- Знаю. Только… ты еще убедишься, как быстро летит время, когда наслаждаешься каждой секундой. Завтра вновь исчезать. Стать Тенью. Наблюдателем-невидимкой, бесплотной, бесправной. Следить за Чидори… Знаешь, теперь я могу ее возненавидеть… шучу, шучу, не напрягайся.
- Обещай мне, - Тень поднялась на локте, пытливо вгляделась в темный овал на месте сержантского лица. – Как бы у вас не сложилось с Чидори, если я приду снова… ты… не оттолкнешь меня. Я не собираюсь мешать вашему счастью. Но, иногда, когда мне будет плохо… подари частичку тепла. Как сестре по оружию. Обещаешь?
- Обещаю, - вышептал Соске.
Радостно взвизгнув, Тень неистово влипла в сержанта.
- Хороший мой, милый, родной мой, - радостно шептала она, обвив его шею. – Ты не пожалеешь. Клянусь, я сделаю все-все, любую прихоть. Только не отталкивай.
- Кстати, - личико озарила хитрая улыбка. – Ты готов к продолжению? Ночь только началась!
Соске прислушался к себе.
- К-кажется да, - пробормотал удивленно. – А мне говорили, долго ждать надо…
- От партнера зависит, - горедливо хмыкнула Тень, рука поползла на проверку. – Ты представить не можешь, какой комплимент мне только что выдал. М-м-м, и впрямь, и впрямь. Так, теперь ты будешь сверху. А потом еще пару штук покажу. Ох, Соске, пока могу – выжму из ситуации максимум.
КОНЕЦ.

Канаме проснулась от холода. Тело колотит крупная дрожь, зубы выстукивают морзянку. Она лежит, свернувшись калачиком на чем-то каменно твердом, леденящем. Вокруг темно и сыро, как в погребе.
Погребе? Что за черт? Где? Как? Почему?
Девушка постаралась собраться с задубевшими мыслями. Так, последним уроком была математика. Затем шла по школьному двору. Одна. Киоко, почему-то, как сквозь землю провалилась. Даже этой идиотины Соске не было рядом. Командировка, видите ли!
А потом… да, точно. У школьных ворот к ней подошла старшеклассница. Кажется, из 12-го «А». Высокая, изящная, как статуэтка, с пышной гривой осветленных волос, выпускница являлась главой какого-то неофициального клуба. Туда входили еще несколько девушек-двенадцатиклассниц. Постоянно кучковались по укромным углам библиотеки, что-то малевали в тетрадках, склонившись голова к голове, обкладывались странными книгами. Таких фолиантов Канаме никогда не видала на библиотечных полках.
Но, вроде бы, беспорядков от загадочной компашки не наблюдалось. Сидят и сидят. Шепчутся и шепчутся. Зато в туалетах не курят.
Вот только Канаме не припоминала случая, чтобы кто-то из них общался с другими школьниками. А тут на тебе: уверенно направляется наперерез, лицо с не по-японски тонкими чертами похоже на гипсовую маску. Глаза… ой! Так и втягивают в себя, как жерло пылесоса.
Приблизившись, старшеклассница перехватила за локоть, развернула к себе.
- Эй! – Канаме попыталась вырваться, но руку будто заморозило, не шевельнуть. – Т-ты чего это?
Та впилась бездонным взглядом в испуганные глаза Канаме, губы зашептали что-то непонятное. Какой-то странный язык, не то латынь не то черт знает что. Чидори различила только завершающее «Amen», а потом голову затопила тьма.
Господи, да где же она оказалась? И почему так холодно-то? Канаме приподнялась на локте, ладошка прошлась по телу.
Обнаженному телу.
Что-о? Да она же голая! Дьявол! Что происходит?
Чидори медленно села. Тело вялое, будто соломой набито, в голове муть, горло сушит.
Ее похитили? Но кто? Зачем? Неужели те самые враги, о которых Соске все уши прожужжал? После угона самолета, после всей кутерьмы, Канаме вполне допускала их существование.
Так значит… о-ох-х… Все повторяется? Ее снова засунут в таинственную машину, начнут мучить непонятными картинками? О, нет! Соске! И как раз, когда тебя нет рядом!
Девушку начало колотить уже не от холода. Он же ни о чем не подозревает! Не придет! Не спасет! Не-е-ет!
Канаме уткнулась лбом в коленки. Плечи сотрясают рыдания, слезы стекают по щекам, подбородку, капают на обнаженный живот.
Никто. Не. Придет.
Холод отступил на второй план. Сердце затопило отчаянье. Канаме чувствовала себя маленькой и слабой. Беспомощной, никому не нужной девочкой. Куда делась ее всегдашняя боевитость? Исчезла. Вместе с одеждой, с солнечным светом, с привычным миром шумного Токио. Вместе с Соске.
Господи, что же дальше? В прошлый раз похитители не намеревались ее убивать. Вроде бы. А сейчас? А что, если…
Темнота вокруг. Холод. И, самое страшное, неизвестность.
Сквозь пучину апатии пробился железный лязг. Канаме испугано подняла голову, сердечко заколотилось о ребра. Скрежет стальной двери, полоса неяркого света ослепила отвыкшие глаза. Закрывшись ладошкой, девушка молча ждала.
В дверном проеме показалась высокая фигура. Длинный, до пят, балахон, лицо чуть ли не до подбородка укрыто капюшоном. За ней замерли еще две, точно такие же.
Троица неспешно вошла. Канаме наконец-то проморгалась, уставилась на пришельцев глазами всполошного олененка.
- К-кто вы такие? – пролепетала она, вжимаясь в стену узилища. – Что вам надо? Зачем…
- Тишина! – голос первой фигуры был женским. Точнее девичьим, странно знакомым. Стойте, это же та самая…
- Взять ее! – прозвенел приказ. Канаме не успела мигнуть, как ее вздернули на ноги, заломив руки за спину. О сопротивлении можно и не думать, даже имей она силы и решимость. Увы, после «холодной» ни того ни другого в Чидори не осталось.
Предводительница медленно приближалась. Лющийся из-за ее спины свет обрисовал зловещий контур укутанной в плащ фигуры. На Чидори повеяло жутью.
Тонкая кисть изящным движением откинула капюшон. Да, это та самая девушка, что подошла на школьном дворе. Выходит, она заодно с террористами? Значит, не зря параноик-Соске кидался на всякого школьника, косо посмотревшего в ее сторону? Его подозрения оправдались?
О господи! Соске! Где же ты? Приди! Пожалуйста! Забери меня отсюда!
Меж тем школьница-перевертыш приблизилась вплотную. Затененный овал лица замер в считанных сантиметрах от лица Чидори. Похитительница втянула носом воздух, плотоядно облизнулась.
- Великолепно, - удовлетворенно выдохнула она. – То, что нужно. Девственница. Даже не целованная. А сколько огня! Сколько жизненной силы! М-м-м…
Канаме ощутила касание горячих пальцев. Похитительница бесстыдно пробежалась по бедрам, животу, коснулась высокой груди. Пленницу передернуло от омерзения. Так эта дрянь еще и извращенка? Г-гадость!
Отстранившись, старшеклассница направилась к выходу. Повинуясь жесту, конвоиры потащили Чидори следом.
Конвоирши. Канаме чувствовала, что предплечий заломленных рук касаются характерные мягкие выпуклости. Да что за черт? Ее похитили женщины? Или это организация террористок-феминисток? Что же они хотят? А эти нелепые балахоны? И зачем было ее раздевать? Не-ет, это кто угодно, но не обычные террористы!
Канаме вели узким коридором. Пол, стены и потолок – серый бетон. Редкие лампы без плафонов скупо разгоняют темноту, превращая ее в желтушный сумрак. С обоих сторон виднеются двери, точно такие же, как и в ее узилище. Что это? Тюрьма? В Токио? И в Токио ли? Может быть, и вовсе не в Японии.
От этой мысли Канаме сделалось совсем тошно. Она очутилась в совсем другом мире. Мире страха. Мире отчаянья. Какой далекой и прекрасной казалась ей беспокойная школьная жизнь! Бесконечные художества солдафона-Сагары… о-о-о! Не верю! Это сон. Просто кошмарный сон. Сколько раз зарекалась смотреть на ночь всякую чушь вроде «Пятницы 13-е»! Ничего, скоро она проснется и все будет по прежнему. Соске взорвет обувные шафчики, она отметелит харисеном нестриженую макушку, поделится с идиотиной бенто…
Процесся остановилась у одной из стальных дверей. От остальных она отличалась старательно намалеванной пятиконечной звездой, вписанной в круг. Предводительница уверенно распахнула, посторонилась, впуская пленницу и эскорт.
Чидори обвела помещение неверящим взглядом. Просторный, хоть дискотеку устраивай, зал тонет в полумраке. Из освещения – десятка два напольных пятисвечных канделябров на витых узорчатых ножках. Примерно посередине высится продолговатое каменное возвышение. Вокруг него, на бетонном полу, огромная пентагама, как на двери. Только вокруг нее, как и внутри, и, насколько видно в неверном свете свечей, на стенах, змеисто вьются непонятные значки.
П-постойте-ка. Это… это как понимать? Канаме едва устояла на ногах от громом поразившей догадки. Н-нет! Нет… не может быть! Секта? Не террористы? И эти намеки на девственность… Во всех страшилках девственниц…
- Не-е-ет!
Канаме бешено задергалась в захвате, боль в заломленных руках почти не чувствовалась.
- Пустите! – заорала она. - Пустите, психи проклятые! Что б вас черти взяли! Вы ненормальные! Маньяки! Что вы удумали, дуры? Пусти-и-ите!
Предводительница спокойно подошла к неистово бьющейся пленнице, с нечеловеческой силой ухватила под подбородок, заставила поднять голову.
Снова глаза. Те самые, бездонные. Выпивающие волю. На красивом бесстрастном лице они смотрятся особенно жутко. Чидори бессильно обмякла.
- Успокойся. – Голос мучительницы обрел вкрадчивую глубину, пеленая, подобно щупальцам гигантского спрута. – Сопротивление ничего не изменит. Ты выбрана. Ритуал будет произведен. Гордись, ты – идеальный кандидат. Столько силы, столько энергии, страсти… за твою душу можно получить многое! Очень многое!
- Подготовьте ее! – велела она в пустоту зала.
Из угльных теней выступили новые балахоны. Около десятка сектантов величественно направились к алтарю. Конвоирши потащили присмиревшую Канаме туда же.
Вскоре безвольное тело было уложено на каменную плиту. На шее, кистях и лодыжках захлестнулись ременные петли. Грудь Канаме бурно вздымается, личико искрится бусинками пота. Но тело практически не подчиняется, магия гипнотических глаз отняла контроль над телом.
Десятки рук сгрудившихся вокруг алтаря сектантов принялись оглаживать беспомощную жертву. Пахнуло резким, будоражащим ароматом, исходящим из баночек с какой-то бесцветной гадостью. Канаме почувствовала, как шарящие по ней руки начали втирать эту дрянь в кожу. Запах усилился, буквально забивая ноздри.
Под его действием все чувства девушки обострились. Каменный холод жертвенника, шершавость ремней, липкий ужас… все усилилось в десятки раз. Нависающий потолок закружился пьяной каруселью, шуршание балахонов вгрызается в уши змеиным шипением. По щекам безостановочно текут ручьи влаги. Личико Канаме перекошено гримасой ужаса.
Нет! Не надо! Остановитесь! Прекратите это сумасшествие! Пожалуйста…
- Пре… кра… ти… те… - вытолкнула она сквозь перехваченное спазмом горло. – По… жа… Сос…
- Она готова, - тихий голос сектантки показался небесным громом. – Старшая, можно начинать.
Балахоны расступились, застыли по краям начерченной на полу фигуры. В строгом порядке, сообразно готовящемуся ритуалу. Старшая, наоборот, приблизилась. Стала перед распятой, заглянула в глаза.
- Возвращаю власть над телом твоим, - произнесла она нараспев.
Чидрои тут же почувствовала, что мышцы вновь ей повинуются. Рванулась в путах, но куда там. Ремни держат крепко, как ни выгибайся.
- Отлично, - продолжала жрица. – По условиям, жертва должна быть в полном сознании. Вот только дар речи я тебе не верну. Ты у нас языкастая, еще в школе наслушалась. Представить себе не можешь, как я рада, что именно ты подошла на роль жертвы. Терпеть не могу таких гордячек. И что в такой дряни парни находят? Даже мой… Гм, впрочем, не будем об этом. Итак, готовься. Сегодня, в ночь с 30 апреля на 1 мая, Вальпургиеву ночь, свершится ритуал призыва! И ты будешь главным блюдом на столе того, кто явится на наш зов! Сначала тебя ждет боль. А затем твоя душа попадет в Преисподнюю, где ей самое место.
- Начинаем!
Жертвенный зал затопил монотонный речитатив неведомого языка. Сектанты сложили ладони, как при христианской молитве, из-под надвинутых капюшонов вытекают тягучие слова неведомо к кому обращенного камлания. Голос старшей ведет, задает темп, скручивая вокруг жертвенника невидимую сеть энергии.
Линии всех без исключения рун на полу и стенах вспыхнули багряным. Наливались колдовской силой, становились ярче, затмевая свечные светильники.
Канаме пораженно застыла в путах. Э-эт-то что? По-настоящему? Всамаделишнее колдовство? Н-не может быть! И ее сейчас… О Господи! Го-осподи-и-и!...
Она попробовала молиться. Но увы, не религиозная по жизни девушка не знала ни одной молитвы, даже сакраментального «Отче Наш». Оставалось лишь биться в равнодушном захвате петель и выть от захлестнувшего ужаса.
Свечение колдовских знаков достигло пика. Ярко-алые лучи затопили зал кровавой мутью.
Не прекращая заклинания, жрица протянула к Канаме ладонь. Резко сжала в кулак.
Тело Чидори пронзила слепящая молния бои. Будто миллионы иголок разом вонзились в кожу, медленно продвигаясь вглубь бьющегося в конвульсиях тела. Одновременно с этим спал лишающий голоса наговор.
Вопль Канаме был слышен, наверное, на другом конце земли. Чудовищная мука изливалась в нечеловеческом крике, чудовищном по наполнявшим его страданиям.
Пытка длится и длится, рождая все новые крики. Канаме обезумела, сознание растворилось в океане боли. Осколок личности, еще способный хоть что-то соображать, исступленно молил Бога о смерти.
На одной из стен проступили темно-багровые линии, складываясь в перевернутый крест. Подпитываемый чудовищными страданиями Чидори, он утолщался, набухал энергией, превращаясь в что-то, показавшееся бы стороннему наблюдателю трещиной в трехмерном пространстве мира.
И этот наблюдатель был бы совершенно прав.
От креста пахнуло иномировой жутью. Слепящим жаром и мертвенным холодом. Гибельной волей, чуждым разумом. Всеми пороками, известными и неизвестными.
Перед не помнящей себя от пытки Канаме раскрывалась дверь в Преисподнюю.
Мучительница, не разжимая кулака, склонилась в поклоне. Ее примеру последовали остальные.
«Обмен?» - раздался в головах всех присутствующих незримый голос. – «Сила? Знания?»
- Сила! – выкрикнула старшая. – Сила, господин! Эта душа стоит много силы!

Ответ иномирового существа заглушил грохот взрыва. Массивная стальная дверь вылетела в облаке пламени, рухнув почти у самого алтаря. Ошеломленные сектанты замедленно повернулись. Из багровой щели пахнуло удивлением.
В развороченном дверном проеме, в клубах дыма, застыла увешанная оружием фигура. В руках – толстоствольное кургузое ружье. Смуглое лицо с пронзительными серыми глазами застыло маской смерти.
- Никому не двигаться! – проорал он, наводя оружие на портал. – Приказываю, немедленно прекратить чертовщину и лечь на пол, руки за голову! Живо!
- Господин! – истерически завопила старшая, молитвенно протянув руки к кресту. – Спаси! Уничтожь волей своей нечестивца!
Пришелец холодно блеснул прищуром. Палец нажал на курок.
Сорокамиллиметровая осколочная граната прересекла зал по пологой дуге, впилась точно в центр креста. Портал заглотил ее, будто конфету.
Миг спустя крест полыхнул слепящим багрянцем. По залу прошелся ультразвуковой визг, заставляя рухнуть на пол, зажав ладонями уши. В головах выло и рычало, будто тигр угодил в медвежий капкан. Крест-портал начал терять четкость, расслаиваться. Одновременно с этим слабел и терзавший людей вопль. Вот он уже не более, чем неровное сборище алых клякс. Вот и они бледнеют, впитываясь в бетон. Затем гирлянда пятнышек. Точек. Наконец, исчезли и они, оставив после себя закопченную фигуру в виде перевернутого креста.
И – рухнуло наваждение. Зал превратился в полутемное помещение, еле освещаемое немногими чудом уцелевшими свечами.
Недолго думая, вторженец раскидал вокруг несколько химических осветителей. В их призрачном свете проступили очертания алтаря с обеспамятевшей Чидори.
Солдат рывком преодолел разделяющее их пространство. Вгляделся в дорогие черты. Сверкнул нож, перерезая ремни.
Приложил пальцы к шее, слушая пульс.
Жива. Аллах милосердный, жива! И… да! Дышит, хоть и едва-едва. Скорей! Надо вынести ее из этого гадюшника! Только вот…
Мигом покрасневший юноша поспешил отвести взгляд от обнаженного тела Канаме. Оглянулся.
Ага! В двух шагах скрючилась завернутая в балахон девушка со смутно знакомым лицом. Вроде бы без сознания.
Ничтоже сумнящеся, он принялся стаскивать одежду с инертного тела. Судя по восковой вялости и отсутствию дыхания, с мертвого.
Бережно укутав Чидори в атласную ткань, солдат понес драгоценную ношу к выходу. Судьба оставшихся в зале культистов его нисколько не волновала.
На полпути к выходу на поверхность Канаме начала подавать признаки жизни. Дернулась, не раскрывая глаз.
- Со-о-оске… - жалобно простонала она в полубреду. – Спаси меня, Соске…
- Миссия выполнена, Чидори. – отозвался тот. – Я тебя уже спас. Без проблем.

Канаме бессильно лежит на больничной койке. Под глазами залегли тени, слабость – руки не поднять. Но, слава богу, в сознании.
- Соске, - прошептала она, чуть повернув голову к сидящему на табурете парню. – Как хорошо, что ты здесь. Ты все же вытащил меня оттуда. А я боялась…
- Мой долг – защищать тебя, Канаме. – Обычно бесстрастный голос Сагары полон непривычного тепла. – К тому же, похитители оказались дилетантами.
- А… а куда они меня увезли? Какие-то катакомбы… я думала, куда-то далеко.
- Никак нет. Обычное заброшенное бомбоубежище, в квартале от школы. Идиоты даже не потрудились замести следы. Я нашел тебя через тридцать минут после того, как прилетел.
- Так быстро?
- Так точно. Я же говорю, они дилетанты. Даже не выбросили твои вещи.
- И что?
- В твой телефон вшит радиомаяк. Я быстро вычислил его дислокацию, обнаружил бомбоубежище. Остальное – обычная операция. Без проблем.
- Подожди-ка подожди. – Канаме силится приподняться, личико искажено плохо сдерживаемым бешенством. – Ты, значит, всунул мне в телефон жучок? И прослушивал мои разговоры?
- Никак нет, - отчеканил Соске, непроизвольно отодвигаясь. – Не жучок, а маячок. Его функции ограничиваются передачей твоих координат. Хотя, если ты дашь разрешение на подключение полноценного устройства, это облегчило бы мою работу по обеспечению твоей безопасности.
- Со-о-о-о-оске! – прошипела Канаме, нашаривая на тумбочке чего потяжелее. – Чтобы больше. Никаких. Следящих. Устройств! Понял меня?
- Но Канаме…
В Сагару полетел пузырек с таблетками.
- Понял меня?!
- Так точно, - пробормотал Соске, потирая лоб.
- То-то же. – Канаме уронила голову на подушку.
Снова в привычных буднях, с этим остолопом. Господи, как хорошо-то, а!

Соске и Канаме замерли в поцелуе. Рядом тихо остывает «Хонда», сумерки деликатно укутывают влюбленных невесомым покрывалом. Длинный день воссоединения близится к концу.
Отгремело шумное празднество по случаю окончания школы, перетекшее в приветствие возвращения Чидори и Сагары. Бывшие ученики разъехались отсыпаться. Сержант, целый день не отлипавший от возлюбленной, привез ее домой. Подъезд до боли знакомого дома таинственно молчалив и темен, деревья заговорщицки перешептываются под легким ветром.
Соске нехотя отстранился, не размыкая объятий.
- Канаме, - прошептал он, купаясь в озерах ее глаз. – Тебе пора, наверное. Уже поздно.
Руки Чидори застыли на его спине.
- Ты уезжаешь? – в голосе неподдельный испуг, – но куда?
- Надо позаботиться о ночлеге. Я так торопился на церемонию вручения дипломов, что упустил этот вопрос. Прежняя квартира, очевидно, сдается другим людям. Поищу недорогую гостиницу, или другое что придумаю.
- Вот еще! – Канаме нашла силы вырваться из кольца его рук. – Никуда ты не пойдешь, понял? Не пущу!
- Но…
- Никаких «но»! – Подзабытый боевой режим дарил девушке почти физическое наслаждение. – Придумал тоже! Шляться по городу, черт знает где и с кем!
- Но…
- Заткнись! Кто обещал, что всегда будет рядом, а? А сейчас хочешь смыться?! По токийским проституткам соскучился?!
- Канаме, я… - Соске притих под яростным напором. Совсем как тогда, раньше. Бушующая Чидори разбудила торнадо воспоминаний. – Мне нужно место, где переночевать.
- У меня! – рявкнула та прежде, чем обдумать. Спохватилась, щечки залил румянец. – Д-да. Точно. В гостиной удобный диван… и вообще… Решено. Ночуешь у меня и обеспечиваешь мою защиту. И это не обсуждается, ясно?!
- Так точно! – Соске вытянулся по стойке «смирно». В руке появился Глок. Лицо застыло маской, что до икоты пугала школьников Дзиндай.
- К подъезду – перебежками, - бросил отрывисто. – Я вхожу первым. Транспорт придется бросить. Не отставай ни на шаг.
Хрясь!!!
За неимением веера, Чидори отвесила сержанту смачную оплеуху.
«Боже, как же скучала по этому!» - пронеслось в голове.
«Аллах, как же скучал по этому!» - улыбнулся Сагара, потирая ушибленный затылок.
- Это больно, – выдал он ритуальное, пряча пистолет. – Канаме, опасности нет. Это была шутка.
- Шутка? – хлопнула та ресницами. – То есть… ты сознательно включил солдафона?
- Верно.
«Ух ты! Даже не «так точно»…»
- Соске… - уголки губ медленно поползли вверх, глаза подозрительно искрятся, - ты… в самом деле изменился. Пойдем.
Ухватив под руку, Канаме потащила парня в подъезд.

- Проходи, - Чидори посторонилась, впуская в темную прихожую. Инстинкты сержанта встопорщились на миг, сканируя, но тут же расслабились. Опасности нет. Больше нет. Теперь все по другому.
Пройдя в гостиную, Соске с любопытством огляделся. Обстановка та же, как помнил по старым временам. Лишь отсутствие личных вещей и общая заброшенность дают понять, что квартира пустовала больше года.
И все равно чувствуется уют. Та, особая теплота, что оседает на стенах и мебели в домах, где живут хорошие люди. Уедь хозяева, пусть и надолго, она пригаснет. Но останется тлеть, как угли под пеплом, и при возвращении вспыхнет, согревая усталых путников. Хоть Сагара и бывал здесь лишь гостем, тепло обволокло его, проникая в сердце. Дом принял сержанта.
- Чай будешь? – Канаме мнется за спиной, ощутимо нервничая. Соске останется ночевать. Как стыдно-то… Привела в дом мужчину… даром, что любимого… бесстыдница. И кто ж тебя за язык-то тянул…
Сагара кивнул, не замечая ее смущения.
- С удовольствием.
Подошел к окну, плотные шторы скрипнули, закрывая ночь. Обернулся.
Пунцовая как маков цвет Канаме прислонилась к косяку, карие глазищи странно глядят на Соске. В них испуг и робость, неуверенность и что-то еще, непонятное. Похожий взгляд был у одного из курсантов, когда их, кандидатов в Мифрил, впервые сбрасывали с парашютом. Тот парень чертовски хотел прыгнуть, но боялся шагнуть в пустоту. Знал, что все будет хорошо, но опасался случайностей, несущих гарантированную смерть. Пришлось выпихивать из люка насильно.
- Канаме, - ободряюще улыбнулся он. – Все будет хорошо. Я с тобой.
«Потому-то меня и колотит», - всплыло в сознании. Озлилась, хлопнула ладошкой о стену.
- Все нормально! – отрубила она, исчезая в кухне. – Ха! Ха! Ха! Зеленый пойдет?!
- А?
- Зеленый чай, говорю, пойдет?!!
- Так точно. – Соске кивнул, диван принял в объятия. – Он хорошо тонизирует.
Расплывшись на мягком, сержант наконец-то расслабился. Последние сутки прошли в суматохе. Много сил отняла гонка со временем – кровь из носу требовалось успеть к церемонии вручения дипломов. Он не мог подвести одноклассников, пославших видеозапись с приглашением. Не мог подвести Чидори, ибо чувствовал: она будет там.
И вот оно. О чем мечтал, чем жил, за что боролся. Канаме в безопасности, под его защитой.
Соске прикрыл глаза. Чтобы быть рядом с любимой, надо легализоваться в Токио. Остатки Мифрила должны помочь. Документы, жилье, работа. Канаме наверняка решит заканчивать школу, придется зачисляться в ее класс. И все пойдет по-старому. Мирная школьная жизнь, такая далекая в воспоминаниях, вновь закрутит цветным калейдоскопом, в вихре которого был, теперь понимает, счастлив.
Но… цена. Цена, которую пришлось заплатить за возвращение Чидори. Прежний Соске, чьей сутью был безжалостный Кашим, не стал бы задумываться. Но полгода условно мирной жизни в Токио, учеба в обычной школе, общение со сверстниками, не знающими ужасов войны, сильно изменили сержанта. Он перестал быть бездушным убийцей. Обнаружил в себе человеческие эмоции. В первую очередь – любовь. Именно она заставила броситься в безнадежную погоню, пролить реки крови, чтобы вернуть любимую.
Вот только теперь Соске чувствовал себя перепачканным в этой крови по самые плечи. Он не смел коснуться грязными руками любимой. Стыд и вина жгли его раскаленным железом.
Легкие шаги прервали тягостные мысли. Канаме осторожно приземлила поднос на низкий столик. Прозрачный заварочник причудливо играет чаинками в изумрудной жидкости, тонкий фарфор узорчатых чашек готов принять ароматный напиток.
- Ну вот, готово. – Девушка присела рядом с сержантом, аккуратно наполнила чашки. – Осторожно, горячий.
Соске принял свою, жар чашки пошел по ладоням.
- Канаме...
- А? Что?
- Я…
Сержант впился пальцами в чашку, будто это горло врага.
- Канаме…
- Да-да, так меня зовут, - Чидори оглядывает Сагару. – Что случилось-то? Террориста вычислил?
Сарказм иногда становится второй натурой.
- Н-нет, - тряхнул тот нестриженной головой. – Я… должен рассказать тебе одну вещь.
Соске замолк, водоворот мыслей захватил сознание, кружа как щепку. Он обязан сказать. Иначе между ними всегда будет стоять это. Насилие и смерть. Прошлое. Сонмы призраков убитых сержантом людей. И впереди всех – призрак юной девушки из маленькой азиатской деревни.
И в то же время – страшно. Не ведающий такого на поле боя, сержант никак не решится. Признание может оттолкнуть ее. Канаме возненавидит. За жизни, оборвавшиеся из-за того, что шел к ней, не останавливаясь ни перед чем.
Но… должен. Должен рассказать. Пусть оттолкнет, но это будет честно. Неимоверно горько и больно, но справедливо.
- К-канаме, - сержанта явственно трясет. – Леонард Тестаросса был прав. Я – убийца.
-Убийца? - оторопела Чидори, - Соске, ты о чем?
- Я убил многих людей. – голос Сагары глух и ровен, не смотря на рвущие сердце эмоции. – Вся моя жизнь состояла из смерти других. Еще до той миссии, когда послали защищать тебя… я… я жил смертью.
- С-соске?… - Канаме пораженно глядит на сержанта. – Т-ты… это… что ты…
- Да, Канаме. И до встречи с тобой… и после. Когда искал тебя, спасал от Амальгам… я… убивал.
Сагара невидяще смотрит на стену. Серые глаза подернулись льдом.
- И враги убивали тоже. Тех, кто рискнул быть близким мне. Тех, кто помогал в моей миссии. И… я не могу простить себе этого.
- Канаме. – Соске аккуратно вернул чашку на поднос. – Я не достоин быть рядом с тобой. Я не могу…
- Т-ты… - Чидори еле поставила чашку, дрожь пронизывает ладони подобно току. – Т-ты говоришь о девочке из Намшака?
Сагару будто поленом ударили. Замер. Окаменел.
- Я… я права, да?
- Откуда ты знаешь про Нам… Намшак? – голос сержанта дребезжит. – Кто сказал тебе?
- Никто. – Канаме уперлась локтями в колени, личико спряталось в ладонях. – Я… можно сказать… говорила с ней…
- Что?! – вздернулся сержант. – Как? Когда?!
Пальчики Канаме впились в густую шевелюру.
- Когда она… наверно… умирала. – Канаме невольно потянулась к притаившейся в уголке сознания личности Софии. Та услужливо выудила из глубин памяти кусочек воспоминаний.
В голову хлынули образы, калейдоскоп видений захлестнул морской волной. Перед глазами пронесся почти забытый полудремный диалог.
- Д-да, я… помню, - вышептала Чидори, сверля взглядом пол. – Она… ты понимаешь… Омнисфера… э-э-э… Резонанс…
Сагара мягко привлек к себе трясущееся тело Канаме. Та не сопротивлялась, уйдя в себя.
- Канаме, – произнес он бесстрастно. – Не надо. Не вспоминай. Это негативно отразится на твоем здоровье.
- Н-нет, ничего. В-все нормально. – Чидори положила голову на плечо парня. Закрыла глаза. – Знаешь, та девочка сказала, что не держит на тебя зла. И попросила простить тебя. И обнять…
Руки Канаме робко окольцевали талию Соске. Тот оторопел от неожиданного тепла прильнувшей девушки. Разнежился, как кот под весенним солнцем.
- Давай не будем об этом, - прошептала Канаме, в свою очередь греясь о Сагару. – Оставим прошлое в прошлом, ладно? Меня не волнует, кем ты был до появления в моей жизни. Не важно, что сделал, чтобы найти меня. Главное, что ты рядом. И будешь всегда.
Подняла голову, пунцовое личико оказалось в опасной близости от лица Соске.
- Ты меня все еще любишь?
- Так точно, - выдохнул сержант.
Их словно магнитом притянуло друг к другу. Губы соприкоснулись, хмелящее ощущение близости вымыло посторонние мысли. Вселенная сузилась до размеров комнаты. Затем дивана. И сконцентрировалась в любимом человеке. Теперь Соске понял, почему в фильмах при поцелуе закрывают глаза. Потому что окружающее становится безразлично.
Поцелуй длится и длится, Соске смакует губы любимой, как нежнейшее лакомство. Канаме несмело отвечает, постепенно входя во вкус.
Случайно соприкоснулись языки, пугливо отдернулись. Какое странное ощущение. Необычное. Новое. Приятно будоражащее. Снова касание, теперь намеренное. Робкие поглаживания, наслаждение вкусом.
Ох-х-х-х… Канаме потеряла голову. В груди разгорается пламя, хочется сделать что-нибудь сумасшедшее. Например…
Не прерывая поцелуя, Чидори ловко забросила ноги на колени сержанта. Тот автоматически притянул к себе, и вот она уютно устроилась на Сагаре. Короткая юбчонка провокационно задралась, но девушку это совершенно не заботило.
Сидеть оказалось на удивление комфортно. Канаме прильнула к жилистому телу, отдалась затопившей сознание нежности.
«М-м-м… - растеклась патокой мысль. – Как хорошо-то… С ума сойти…»
Соске разогревался, как железо в горне. Колени уютно жжет, грудь плавят прижавшиеся мягкие выпуклости. Нежно обжав жадными руками, Сагара пил любимую, как Вебер пиво.
«Она все-таки любит меня, - ликование било в голову пьянящим гейзером. – Не смотря ни на что».
Соске будто из-под завала выбрался. Сбросил с плеч бетонную плиту, вдохнул полной грудью упоительный воздух жизни. Чувство вины развеялось, как предутренний туман под летним солнцем. Его солнцем. Канаме.
Чидори, меж тем, распалялась все жарче. Дыхание стало глубоким и прерывистым, руки помимо воли шарят по жилистому торсу сержанта. Упоение близостью любимого окончательно вымыло всякое смущение. Темпераментная девушка не умела отдаваться эмоциям наполовину. А уж когда их вызывает Соске… ох, сколько нервов стоили ей выходки милой идиотины! Чем только не перепадало Сагаре от осатаневшей Чидори! С тем же пылом она погрузилась в новое чувство. И вместо тумаков и подзатыльников Соске получил пылкие объятья, от которых трещат ребра.
Ладонь Сагары медленно сползла на бедро. Шелковистая кожа буквально вспыхнула под осторожным прикосновением, Канаме на миг замерла, затем с новой силой впилась в сержанта. Схватив ладонь Соске, положила ее на грудь. Слегка сжала, смелей мол.
Соске уже доводилось ее касаться. Например, когда выхватил Чидори из-под колес грузовика и благополучно забыл разжать объятия. Но то было без всякого подтекста, даже не осознавая, какое сокровище оказалось в руках, точнее в руке. А расплата за невольную дерзость не заставила себя ждать.
Теперь же Канаме сама направила его руку. Не будучи искушенным в искусстве ласки, сержант все же догадывался, что женская грудь – штука довольно чувствительная к прикосновениям и прочему. И обращаться с ней следует, как с противопехотной миной, нежно и аккуратно.
Руководствуясь данным тезисом, Соске осторожно погладил мягкую тяжесть. Под пальцами тепло пружинило, было невыразимо приятно ласкать ее, чувствуя, как где-то там, под тонкой тканью, в глубине, учащенно бьется любимое сердце. Неудержимо захотелось приникнуть к мягкому холму, сорвать броню одежды, покрыть поцелуями нежную кожу.
Соске прервал поцелуй, потянулся губами к шее. Девушка отклонила голову, разрешая, чуть дрожащие пальчики расстегнули верхнюю пуговицу, форменный бант упал на ковер. Нежный поцелуй в шею вызвал сладостный стон.
- Со-о-оске… - выдохнула она, зарывшись ладонью в густую шевелюру сержанта. – Ох-х-х…
Тот почел за благо молча продолжать. Поцелуй за поцелуем, каждый чуть ниже предыдущего, Сагара осторожно прокладывал курс к вожделенной цели, не прекращая ее массировать. Оставляя влажные следы на бархатной коже, горячие губы спустились по шее вдоль ощутимо пульсирующей жилки, задержались в ямочке между ключиц, вызвав у девушки очередной жаркий вздох. Дальнейшему продвижению мешал ворот школьного пиджака. Решившись, Соске потянулся к пуговицам, в любую секунду ожидая оплеухи за наглость.
Однако, карающего удара не последовало. Канаме чуть выгнулась, тугие полушария будто бы сами рвались из плена одежды. Показалась ослепительная белизна целомудренного бюстгальтера, полы пиджачка безвольно разошлись, впуская ищущие ладони.
Пальцы Сагары проникли под одежду, как войска в павшую крепость. Руки сомкнулись на талии, пропитываясь жаром молодого тела. Одна скользнула дальше, взбираясь по стройной спине, другая нежно приподняла налитую грудь.
- Соске… - шепот Канаме перемежался сладкими вздохами, - Соске… остановись… не здесь… ох-х-х…
Когда Сагара вступил в борьбу с застежкой бюстгальтера, Чидори нашла силы воспротивиться. Желание покориться ласкам любимого человека вступило в бой с остатками стыдливости. Да, это должно произойти сегодня. Более того, она всем сердцем жаждала этого. Но, черт подери, не на диване же! Это же неприлично! По крайней мере, в ее «первый раз»!
Уперлась кулачками в плечи сержанта, постаралась оттолкнуть. Бесполезно. Соске вел мощный инстинкт дорвавшегося самца, робкие толчки он даже не почувствовал.
Досадливо закусив губу, Канаме вцепилась ноготками в сагарины уши. Выкрутила, как рукоятки на газовой плите.
- Уй-й-й! - взвыл Соске, отрываясь от добычи. – Канаме, больно же!
- А нечего лезть, куда не следует! – сердито надувшись, девушка запахнула пиджак. – Что это ты задумал, извращенец? Решил, что теперь все можно? Мужлан несносный!
- Канаме, я…
- Молчи, горе луковое! Ну разве так можно, а? Набросился, как голодный на карри! А руки мыл?
- Э-э-э…
- Шагом марш в душ, идиотина! - Не меняя сердитого выражения, добавила смущенно: – Полотенце сам найдешь. А я пока кровать расстелю.

Соске вытянулся под тонким одеялом, укрывшись почти с головой. Через стенку, из ванной, доносился шелест льющейся воды. Грудь захолонуло предвкушение чего-то необычайного, сердце заполошно трепещет.
«Канаме! – Сагара нервно облизнул губы. - Аллах милосердный, даже не верится. Они вместе, не смотря ни на что. А о том, что вот-вот должно произойти, боязно даже думать»!
Соске очень боялся сплоховать. Об этой стороне жизни он знал лишь понаслышке, в основном из похвальбы сослуживцев. В частности, утверждалось, что первый раз для девушки – процедура болезненная. А причинить боль Канаме – последнее, на что сержант решился бы.
Что же делать? Как потом смотреть ей в глаза, видя в них отзвук страданий, причиненных любимой только ради его удовольствия?
Но ведь другие же как-то живут с этим? Влюбленные пары, супруги. Может, мужчина должен как-то загладить вину? Потом, после всего. Дорогие подарки, искренние извинения… или дать себя хорошенько избить?
Соске невольно улыбнулся. В случае с Канаме не придется даже подставлять шею. Без проблем.
Утвердившись в этой мысли, сержант почти успокоился, невольно начал разрабатывать план предстоящей операции. Увы, тактические схемы «горизонтальной войны» никак не вырисовывались. Не хватало информации о противнике, а из наличных боевых приемов Соске освоил лишь «целовать» и «гладить». Он справедливо подозревал, что для победы этого не достаточно.
Несколько минут раздумий привели его к закономерному выводу: постараться быть как можно более нежным и не торопить события.
Стоя под горячими струями, Чидори не могла сдержать нервную дрожь. Это случится. Совсем скоро, вот-вот. Соске ждет ее. Пламя, родившееся от его прикосновений и поцелуев, сжигало девушку изнутри. Волнение, заставлявшее сердце трепыхаться, как птица в силке, смешивалось с боязнью неизвестности. Как это будет? Что он сделает? Будет ли ему хорошо? Ведь надо же и самой что-то делать, чтобы ему понравилось… Но что и как? Если просто лежать, отдав Соске всю инициативу, не сочтет ли он ее холодной куклой? Ну не-ет! Уж чем-чем, а пассивной покорностью девушка никогда не отличалась. И любимый болван ее просто не поймет!
«Придумаю что-нибудь», решила она, выключая воду. Отжала роскошную иссиня-черную гриву, уложила в узел. Тщательно растерлась полотенцем, обернула вокруг груди.
«Ну, я готова».
Канаме решительно распахнула дверь, прошлепала босыми ступнями в спальню, оставляя на полу мокрые следы.
В комнате темно, тонкий серпик луны и редкозвездное небо за окном едва пробивают неплотные шторы, очерчивая белесый силуэт кровати. Посередине ложа вытянулся укрытый одеялом столбик.
- Соске, - робко шепнула Чидори. – Ты спишь?
Идиотский вопрос.
- Нет, - ответил хрипловатый голос.
Неуверенно приблизилась, матрас примялся под округлой попкой. Руки медленно поползли к узлу полотенца.
- Отвернись, - смущенно буркнула Чидори.
- Есть. – Черное пятно на подушке изменило форму.
Полотенце скользнуло на пол. Приподняв край одеяла, девушка осторожно забралась в нагретую Сагарой постель.
- Подвинься, дурак.
- Есть.
Столбик шелохнулся, давая место. Канаме переползла поближе, замерла, не решаясь коснуться плеча лежащего на спине Соске.
Минуту лежали не шевелясь. Неловкость буквально душила обоих.
- Так и будешь лежать? – выдавила наконец Чидори.
- Э-э… Канаме…
- Что?
- Я…
- Чего замолк?
- Я…
- Ты дубина, вот ты кто. – Смущение потихоньку спаивалось с растущим раздражением. – Обними меня, или врежу.
Сагара рывком повернулся, Канаме ойкнула от неожиданности. Горячие руки прижали к жилистому тросу, кончики груди коснулись тугих мышц. Чидори как током продернуло, будоражащее охмеление ударило в голову. Тонкие руки сами собой обвили шею Соске. Губы потянулись к нависающему во мраке лицу.
- Я люблю тебя, - успел выдохнуть сержант за миг до поцелуя.
Влюбленные неистово прильнули друг к другу. Лишенные одежды юные тела практически слились в одно, щедро делясь теплом. Острое наслаждение близости кружило голову похлеще спиртного, заставляя забыть обо всем на свете.
Нежные ласки заставляли тихо постанывать даже сдержанного Соске. Любопытные пальцы изучали тело любимой, наконец-то свободное от тканевых покровов. Добрались до мягких холмов груди, скользнули к одной из вершинок. Чидори всхлипнула, по телу пробежала дрожь. Осторожно, боясь поранить, Сагара принялся поглаживать, затем чуть сдавил двумя пальцами. Девушка задышала чаще, узкие ладошки направили его голову вниз. Сообразив, Соске коснулся языком, обхватил губами. Наградой ему стал сладострастный вопль.
Постепенно увлекаясь, сержант продолжил атаку, переходя от одной мишени к другой. Канаме буквально извивалась в его руках, окруженная ореолом распустившихся волос голова металась по подушке, протяжные стоны наполнили спальню.
Чидори сотрясали волны желания. Низ живота сладко саднил, там ощущалась влага, грудь горела огнем. Организм отчаянно сигнализировал тупому сознанию о состоянии готовности.
Принявший эти сигналы Сагара сообразил: время пришло. Осторожно приподнялся, вклинился бедром между ног Чидори, распластав девушку по матрасу. Та охотно поддалась, широко разведя бедра. Приоткрыла глаза, прямо над ней матовое в свете звезд сосредоточенное лицо Соске, серые глаза бликуют серебром.
- Будь нежен, пожалуйста, - жалобно попросила она, опуская ресницы. – Любимый.
- Я постараюсь, - нежно шепнул он.
Чидори почувствовала, как самого сокровенного неловко касается какя-то твердость. Неловко потыкавшись вокруг, чуть ли не случайно попала куда надо, войдя на чуть-чуть. Замерев, девушка сконцентрировалась на ощущениях, ожидая страшной боли, которой не раз пугали подруги.
Почувствовала мягкое давление, внутри что-то сопротивлялось, не пуская Сагару дальше. Постепенно усиливаясь, оно продавливало защиту. Резко кольнуло, по нервам хлестнула боль, заставив Канаме закусить губу. Соске вошел полностью, вызвав еще один прилив боли. Не удержавшись, девушка вскрикнула. Соске замер.
- Канаме? – озабоченно шепнул он. – Тебе больно? Прости.
- Н-ничего, - выдохнула она, морщась. – Все нормально. Побудь вот так, хорошо? Не двигайся.
- Да-да, конечно. – Голос Сагары искрился не свойственной ему заботой. Чтобы хоть как-то компенсировать причиненные страдания, он принялся нежно целовать Канаме, стараясь не пропустить ни сантиметра дорогого лица.
Наконец Чидори отдышалась, боль сменилась неприятным ноющим ощущением, затем почти пропала, заглушенная новой волной желания. Почувствовав это, Соске принялся осторожно двигаться в ней. Сначала чуть-чуть, потом, видя положительную реакцию, все сильней и сильней. Канаме чувствовала, как внизу нарастает сладкое томление, смешиваясь с тянущей болью. Это смешанное ощущение постепенно усиливалось, вызывая странную, не испытанную ранее муку. Еще и еще, в такт движениям Соске, сильней и сильней. Дыхание Чидори стало прерывистым, постепенно сменилось ритмичными вскриками, пальцы вцепились в плечи Сагары, до крови царапая кожу.
Соске незаметно вошел в раж. Удивительное ощущение, рождающееся от его движений, сначала разлилось по телу, затем сконцентрировалось внизу, набухая, как огненный шар. Казалось, еще секунда, и взорвется фугасным снарядом, испепеляя комнату, дом, планету. Стоны Чидори еще больше распаляли юношу. Теперь он не смог бы остановиться даже под дулом пистолета.
Из горла Сагары вырвался звериный рык. Он перестал себя контролировать.
Еще, еще. Быстрее, сильнее… ну же! Ну!
Канаме не могла больше терпеть. Жгучее ощущение близкого чуда достигло пика, перед глазами будто звезда взорвалась, тело конвульсивно дернулось от пронзившего счастья. Не в силах держать в себе, Канаме излилась в сладостном крике.
Соске почувствовал, как внутри Чидори сжалось плотное кольцо, обхватив, будто браслетом наручников. Этого оказалось достаточно, чтобы копившийся в нем заряд сдетонировал. Вторя воплю Канаме, юноша вскрикнул, растворяясь в охватившем Вселенную взрыве, чувствуя, как из него в Канаме перетекает что-то густое и горячее, как раскаленная лава. Влюбленные неистово вцепились друг в друга, переживая мгновения неземного блаженства.
Несколько позже, переведя дух и не разжимая объятий, они обменивались благодарными поцелуями. Все еще под впечатлением от пережитого, оба не решались нарушить молчание. Да и зачем слова, если двое стали единым целым.
Однако вскоре Соске не выдержал. Требовалось уточнить одну деталь.
- Канаме, - позвал он негромко.
- М-м-м-мр? – мурлыкнула та, потеревшись щекой о его грудь.
- Скажи, когда ты закричала, перед самым… э-э… завершением, это было потому, что я опять сделал тебе больно?
Чидори прыснула, наощупь дотянулась до головы сержанта, несильно стукнула по лбу.
- Да нет же, дурень, - ласково пробормотала она. – Совсем наоборот.
Подняла голову, глазищи искрятся любовью и еще чем-то непонятным.
- И знаешь что, - хихикнула она, - отныне и впредь, господин сержант, ты обязан заставлять меня кричать снова и снова.
- Понял, - счастливо улыбнулся Соске. – Без проблем.

КОНЕЦ.